Очерк ,, ИСТОРИЯ ДЕВЯНОСТОЙ КРАСНОЗНАМЕННОЙ

 

                             СТРЕЛКОВОЙ ДИВИЗИИ”.

 

  В 2016 г., при поиске сведений о бойцах  90-й  дивизии,  довелось  познакомиться  (заочно, в сети) с сыном  начальника  политотдела  дивизии  Доильницыным  Григорием  Александровичем. 

В ходе  переписки    были  получены  от  него  уникальные  фотографии 

(см. рубрику  «фотографии»),  а  также  информация  о  том,  что  у  него  есть  «черновик» неизданного  очерка  по  истории 90-й дивизии,  авторами  которого  являются  В.С. Гроссман  и  А.Т. Твардовский.

   Очерк был найден  им   благодаря  воспоминаниям   А. Твардовского под  названием «Из  рабочих  тетрадей (1953 — 1960)»,  опубликованных  в  журнале  «Знамя»,  №9,  1989 г., с 181,  оказавшемся  у  его  родного  брата — фронтовика.  Подтверждением  факта  написания  очерка  явилась  также  книга Р.М. Романовой  «Александр  Твардовский.  Труды  и  дни», 2006 г.,  где  на  стр. 176 (см.  фото  её  фрагментов)  представлена информация из личной переписки  и  записей      Твардовского периода  1941  года.  И наконец, вскоре  был  обнаружен  сам  очерк  «История  девяностой Краснознамённой  стрелковой  дивизии»  в  РГАЛИ  (Рос. Гос, Архив  Литературы   и   Искусства), 

в фонде  Гроссмана    и  с  его автографом    под  индексом  (номером)  Ф. 1710  Оп. 1 Ед.хр. 99.   То, что  обнаруженный  очерк  есть  совместная  работа  Гроссмана  и  Твардовского  понятно  было  по  тексту 

и  сомнений  не   вызывало.  А  по внешнему  виду —  это  был  явно  один из машинописных экземпляров,  предназначенных для  первичной  корректорской  правки.

    На посланные Гроссманам и Твардовским копии  подлинника  машинописи  очерка  были  получены  отклики.  От  В.А. Твардовской,  дочери Твардовского  (докт. ист. наук) —  «Могу  с  уверенностью  сказать,  что  заказанная  В. Гроссману и  А. Твардовскому работа  по истории  90-й  стрелковой  дивизии   не  была  завершена…  А с  началом    Отечественной  войны    всё  это  отодвинулось  в  сторону». 

А  от  Гроссманов    пришло  подтверждение в соавторстве  военкоров 

и  согласие  на    печатное  издание  очерка    Г.А. Доильницыным 

«для  родных  и  близких».   

     К  тексту  очерка  прилагается список упомянутых в нем военнослужащих, а также  таблица  названий  населённых  пунктов 

в  1941-м  и в 1949-м (после переименования) годах.

 

  Очерк  прошёл  корректуру и редактуру в издательстве  «Северная  Звезда», Санкт-Петербург.

 

  Текст Очерка  размещён  на сайте с позволения правообладателей  наследия В.С.Гроссмана.   

 

Все авторские права защищены.  

 

Просьба не приводить текст Очерка в любых других изданиях.

 

 

    Фрагмент из книги Р. М. Романовой «Александр Твардовский.  Труды и дни», 2006 г

 

 

 

                                               Титульный лист с автографом Гроссмана

 

 

 

                                         

                                         Фото одного из листов оригинального текста.

 

 

 

ИСТОРИЯ ДЕВЯНОСТОЙ КРАСНОЗНАМЕННОЙ

                    СТРЕЛКОВОЙ ДИВИЗИИ

 

1.

Девяностая стрелковая Дивизия начала формироваться в Ленинградском военном округе осенью 1936 года. Формирование Дивизии было поручено комдиву К.П. Пядышеву. Комиссаром дивизии был назначен тов. Г.Д. Фролов. 10 ноября 1936 года по окончании формирования, дивизии присвоен порядковый номер 90.

Молодая дивизия была включена в состав 33-го стрелкового корпуса и встала на границе СССР и Финляндии на участке от Ладожского озера до Лемболово.

Первый период жизни дивизии – период работы незаметной, однообразной, но исключительно ответственной и важной. Дивизия представляла сложный организм, включающий в себя разнообразные рода оружия – стрелковые полки, гаубичную артиллерию, танковый, разведывательный, саперный батальоны, батальон связи, дивизион противотанковой обороны, зенитную артиллерию.

Под знаком военной и политической учебы шел первый период жизни 90-й стрелковой дивизии.

Дивизии было поручено производить строительные работы в полосе пограничных укреплений. В 1937 году были построены склады, мосты вдоль линии блокгаузов, оборудованы стрельбища и полигоны. Одновременно дивизия приступила к строительству магазинов, ясель, домиков  для командного состава. Осенью 1938 года полковник Зайцев (ныне генерал-майор) был назначен командиром дивизии.

События на Халхин-Голе, последовавшие за событиями на озере Хасан, свидетельствовали об активизации враждебных Советскому Союзу государств. Особенно бдительны и насторожены должны были быть части Красной Армии, стоявшие на северо-западных рубежах страны, на границе,     

проходившей в непосредственной близости от великого пролетарского  города Ленинграда. Как известно, буржуазная Финляндия всегда была вероломным и послушным орудием держав, готовящих войну против СССР.

В этой тревожной обстановке части 90-й стрелковой дивизии в полном сознании ответственности стояли на финской границе. Еще напряженнее сделалась работа по ведению боевой и политической подготовки.

23 февраля 1939 года, в день празднования 21-й годовщины Рабоче-Крестьянской Красной Армии, все военнослужащие Дивизии были приведены к воинской присяге, а вольнонаемные – к торжественному клятвенному обещанию. В ночь на 1 марта 1939 года командующий войсками ЛВО и заместитель Наркома обороны тов. Кулик проверял боевую готовность дивизии.

6 и 7 апреля 1939 года тов. Ворошилов произвел с участием военного Совета ЛВО проверку частей дивизии. 90-я стрелковая дивизия была поднята для занятия оборонной полосы.

Тов. Ворошилов подробно ознакомился с действиями частей дивизии и предъявил ряд строгих требований к командирам, политработникам и бойцам, потребовал более высоких показателей от всего личного состава дивизии.

7 сентября 1939 года во исполнение приказа тов. Ворошилова дивизия приняла участие в больших учебных сборах. Подняты были все части, включая и запас.

В конце ноября 1939 года в дивизию приехал армейский комиссар 1-го ранга тов. Мехлис. Он тщательно знакомился с боевой подготовкой частей, с деталями жизни командного и рядового состава.

Так в боевой подготовке, в учебных сборах, в тщательных проверках, выявлении достигнутых успехов и изжитии недостатков, при контроле и руководстве лично тов. Ворошилова прошли 10 ответственных месяцев 1939 года, молодая стрелковая дивизия была готова в случае провокации финнов проверить себя в суровых условиях войны на Карельском перешейке. Эту проверку дивизия с честью выдержала.

К началу военных действии дивизией командовал тов. Зайцев, комиссаром дивизии был тов. Фролов, начальником штаба дивизии полковник Вехин.

2.

29 ноября командование получило приказ Народного комиссара обороны СССР о начале военных действий. Дивизия была сосредоточена к этому моменту в районе бол. Киркиомяки, Кириясалы, Аутио, имея справа части 142-й стрелковой дивизии,слева части 43-й стрелковой дивизии.

Наступила ночь с 29 на 30 ноября. Наутро части дивизии должны были перейти государственную границу и выполнить волю партии и правительства.

Приказ о наступлении читался в частях глубокой ночью при подвижном, тревожном свете ручных фонарей. Никто не думал о сне в эту ночь. Во всех частях происходили митинги. То и дело в ночи перекатывалось «ура», раздавались взволнованные голоса ораторов. Командир отделения разведывательной роты Белоусов сказал на митинге: «Я с великой радостью иду в бой за независимость и безопасность города Ленина, буду отважно и смело, не жалея жизни, бороться с подлыми врагами моей любимой родины, моего родного города». Бойцам были розданы гранаты, патроны, еще раз перед решительным боем подгонялось и проверялось снаряжение.

Готовились к дню 30 ноября и артиллеристы дивизии. Им, управлявшим мощным огнем тяжелых орудий, предстояло начать военные действия энергичной артиллерийской подготовкой. Перед началом боевых действий многие бойцы различных частей подавали заявления о приеме в партию. «Хотим пойти в бой коммунистами!» - писали они.

Командование дивизии, ее командир тов. Зайцев и начальник штаба полковник Вехин в деталях совместно с командирами полков разработали тактические движения частей которым предстояло решить задачу, поставленную перед дивизией высшим командованием. Задача эта состояла в том, чтобы «ударом в направлении Липпола, Койвала, озеро Валкярви окружить и уничтожить противника в районе озера Ахоярви, Валкярви и овладеть рубежом: озеро Нурмиярви, Киркоярви, озеро Пуннусярви с дальнейшим выходом на южный берег реки Вуоксенвирта».

Район сосредоточения дивизии «языком» выдавался на территорию противника; по направлению движения лежала деревня Липпола, главный укрепленный узел в этом районе у финнов. Местность, лежавшая перед частями дивизии, была лесистая, болотистая, сильно пересеченная. На ней имелась лишь одна дорога Липпола ---Валкярви. Таким образом, деревня Липпола и непосредственно к ней примыкающие высоты 150,8, 148,7 --были тем местом, где собственно должна была решаться главная часть поставленной перед дивизией задачи. Против Липпола стоял 286-й стрелковый полк, справа от него с направлением на Кярселя и Вепса стояли части 173-го стрелкового полка, слева от 286-го полка, имея направление также на Липпола, расположились части 588-го стрелкового полка. Таково было исходное положение частей дивизии перед началом военных действий.

Задолго до рассвета артиллеристы находились на своих местах. «Все ли готово?»-спросил командир подразделения тов. Хворостян. «Доложите командованию, что батарея к разгрому врагов социалистического отечества готова», -ответил командир взвода тов. Пилипенко.

В торжественной тишине прошли последние минуты. В рассветных сумерках едва выступала покрытая снегом земля, темные силуэты далекого леса, близстоящие ели с лапами, покрытыми снегом, серое, низко нависшее небо сливалось вдали с бледной полосой земли. Сонным покоем, казалось, веяло от этого сурового зимнего рассвета. В девять часов артиллерия открыла огонь. Сотни длинных огней вырвались из стволов орудий. Рев отдельных орудий слился в один мощный голос. Не только воздух, но, казалось, и лес, и земля под снегом пришли в движение. Снег свалился с ветвей. На территории противника поднимались столбы разрывов. Когда рассвело, с наблюдательного пункта ясно были видны разрушенные опорные пункты, груды развалин, огромные воронки. Это был результат стрельбы артиллерии по живой силе и огневым точкам финнов.

В 9.30 дивизия перешла границу и бросилась в атаку. Правым своим флангом (173-й стрелковый полк) части дивизии сковывали противника в районе Кярселя, Вепса, направление главного удара было на Липпола-Валкярви (286-я и 588-я стрелковые полки).

Здесь необходимо сказать несколько слов об особенностях финского ландшафта. Внутренние воды Финляндии занимают площадь 34 322 кв. километра, это огромное количество больших и малых озер с весьма изрезанными рельефом берегов, это быстрые и глубокие горные реки, несудоходные из-за порогов и водопадов. Четверть территории Финляндии покрыта болотами. Через территорию страны проходят гряды скал и камней ледникового происхождения. Нужно добавить, что климат в Финляндии исключительно суровый. Финны годами готовились к войне против СССР. Они создали мощную соединенную систему естественных и искусственных укреплений, комбинируя природные гранитные и водные преграды с железобетонными ДОТами и деревянно-земляными огневыми точками (ДЗОТ).

Дороги были минированы, преграждены искусственными лесными завалами, т.е. срубленными стволами, деревьями, опутанными колючей проволокой. Движению танков препятствовали надолбы – бетонированные гряды камней, эскарпы-холмы со срезанными укрепленными краями, противотанковые рвы.

Размеры зарядов взрывчатых веществ в фугасах достигали до 200 килограммов. Наконец, необходимо отметить отличную выучку финской армии, ее маневренность, насыщенность автоматическим оружием, умение каждого финского солдата ходить на лыжах и хорошо ориентироваться в условиях лесисто-болотистой местности.

Вот в этой обстановке 90-я стрелковая дивизия совершила свой тяжелый, сопряженный с немалыми потерями и огромными трудностями, победоносный поход. В этих условиях подошла она к казавшейся неприступной линии Маннергейма и участвовала в прорыве ее во время штурма 11 февраля 1940 года.

Первый день боевых действий 30 ноября 1939 года прошел под знаком успеха. Преодолевая эскарпы, рвы, водную преграду с болотистыми берегами, проволочные заграждения, надолбы, минированные поля, части дивизии продвигались вперед. Успех был обеспечен тем, что пехота, танки и артиллерия находились все время во взаимодействии. Артиллерия сковывала живую силу противника и подавляла огневые точки. Саперы расчищали танкам проходы. Однако в условиях финского театра войны действие танков было ограничено.

Успех взаимодействия частей определялся в большой степени оперативностью командования. Среди частей дивизии на поле сражения под Липпола в течение всего первого дня присутствовал армейский комиссар 1-го ранга тов. Мехлис. Под Липпола вместе с тов. Мехлисом находился комиссар дивизии тов. Фролов. В этом бою тов. Фролов был ранен осколком артиллерийского снаряда. Исполняющим обязанности военкома дивизии был назначен тов. Доильницын.

В первый день войны отлично показали себя все рода войск. Особенно большая работа выпала на долю саперных подразделений. Саперами были построены 6 мостов, жердевой настил для танков длиной в 1350 метров. Хорошо справились саперы с новой для них работой по разминированию дорог и прокладке проходов в проволочных заграждениях, преодолели противотанковый ров, устроили спуск к мосту длиной в 150 метров, подорвали минированный дом, сожгли 12 минированных сараев, уничтожили камнеметы, надолбы и пр. Вся эта огромная работа была проделана в первые два дня наступления. Немало сметливости и инициативы проявили саперы, действуя под огнем противника. В первый день операции они не были снабжены взрывательными машинами. Но у некоторых из них оказались карманные электрические фонари, и саперы использовали батарейки от фонарей для подрыва мин.

Немало поработали и связисты. Связист Концевенко под сильным огнем противника налаживал связь у деревни Липпола. Двое его товарищей были ранены. Тов. Концевенко отвел их в укрытие, перевязал им раны, и, вернувшись к месту прерванной работы, невзирая на обстрел, успешно закончил начатое дело. Достойным примером может служить поведение первой батареи 66-го отдельного дивизиона противотанковой обороны. После перехода границы, батарея выехала на шоссе к деревне Липпола и попала на искусно замаскированное минное поле. Взрывом мины был выведен из строя трактор «Комсомолец». Боевой расчет, желая во что бы то ни стало принять участие в военных действиях, перетащил орудие на руках. Остальные орудия батареи объехали минированное поле. Выкатив орудия на 100 метров от противника, артиллеристы открыли стрельбу и заставили замолчать ДОТ. Во время этой операции были ранены командир взвода Рындин и четыре бойца-артиллериста. Раненые не покинули свой пост и лишь после приказа тов. Мехлиса были отправлены на перевязочный пункт.

Остроумное и быстрое решение принял красноармеец Рычков. Он прикрепил к рычагам управления трактора веревки и, протянув их через нижний люк, управлял машиной, находясь от нее на расстоянии 20 метров. Так провел он машину по минному полю. За ним прошла батарея и другие части.

В боях за деревню Липпола много мужества проявили бойцы 286-го стрелкового полка. В деревне находился центральный узел сопротивления финнов. Тщательно скрытые огневые точки вели беспрерывный огонь по наступающим частям полка. Командир роты тов. Медведев приказал открыть пулеметный огонь по одной из точек, проявлявших особенно энергичную деятельность. Когда стрельба из огневой точки прекратилась, командир взвода Стародубцев, младший командир Галахов, бойцы Павлов и Сверниченко бросились впереди роты в атаку. Возобновившийся огонь остановил роту. Но эта «четвёрка» продолжали короткими перебежками, ползком приближаться к огневой точке. Когда до цели оставалось всего лишь 35-40 метров, Стародубцева ранило в ногу. «Приготовить гранаты!» – скомандовал Галахов.

Галахов, Павлов, Сверниченко подбежали к ДОТу. Гранаты взорвались в амбразурах. Галахов первым ворвался в тамбур. В рукопашной схватке бойцы закололи трех финских офицеров. ДОТ оказался в руках Галахова и его товарищей. Сверниченко пополз связаться с командованием. Финны открыли по этому ДОТу пулеметный и орудийный огонь. Вскоре Павлов был убит. Галахов остался один. В течение долгих часов Василий Иванович Галахов, находясь в расположении финнов, отстреливался от врага, делавшего все возможное, чтобы захватить утерянный ДОТ.

Галахов застрелил нескольких финнов, подползших к ДОТу. Сам он был ранен, потерял сознание после разрыва снаряда, вновь пришел в себя и продолжал обороняться. Лишь вечером на выручку к нему подоспели товарищи танкисты и пехотинцы.

Так в первый же день военных действий командиром Галаховым был совершен подвиг, получивший вскоре высокую оценку правительства.

К исходу дня 30 ноября 1939 года части дивизии овладели пунктами Кярселя, Вепса, Валимаа и восточной окраиной Юлянтеля. Был захвачен один из важных узлов сопротивления противника. Но самое главное было то, что бойцы, командиры и политработники, столкнувшись в первый день войны с разнообразными, тонко замаскированными приемами врага, проявили спокойный ум и мужественную волю в борьбе со всеми «сюрпризами», которые приготовили финны.

Первый день военных действий показал всему личному составу дивизии, что борьба с врагом предстоит жестокая.

1 декабря продолжались бои в полосе заграждения. 588-й полк, находившийся на левом фланге, двигался по бездорожью, лесом и болотами. 286-й полк продолжал тяжелую борьбу за Липпола. 173-й полк, находившийся на правом фланге с приданной ему ротой 339-го отдельного танкового батальона, заняв 30 ноября Кярселя и Вепсу, продолжал свое движение на Юлянтеля. Однако действие танков тормозилось из-за глубоких минных полей. Особенно трудная задача предстояла 286-му полку. Липполовский узел состоял из сложной системы противотанковых препятствий, мощного ДОТа и многочисленных огневых точек. В расположение полка приехал командир 35-й танковой, бригады полковник Кошуба, ныне генерал-майор Герой Советского Союза. Тов. Кошуба с командного пункта командира 1-го батальона майора Новицкого изучал причины, мешающие действию танков. Командный пункт Новицкого был расположен на расстоянии 200 метров от каменной стены высотой в полтора метра и длиной около 300 метров. Эта стена являлась одной из главных преград на пути танков. Пространство между ней и батальоном было минировано. Полковник Кошуба, переодевшись в красноармейскую шинель, под огнем принялся разминировать путь. После этой операции политрук Перетрухин, командовавший взводом саперов, решил подорвать стену. Перетрухин, захватив с собой заряд взрывчатого вещества, выехал на танке в сторону противника. Танк, пройдя некоторое расстояние, был подорван и остановился. Тогда Перетрухин под ружейным и пулеметным огнем подобрался к стене, подложил под нее заряд и взорвал. Это открыло путь танкам и пехоте. Одна из рот батальона капитана Новицкого вошла в прорыв. Борьба принимала все более упорный и напряженный характер. Командир отделения Сметонов с двумя бойцами зашел в тыл огневой точки финнов. Бойцы, сопровождавшие Сметонова, были убиты. Сметонов ворвался в тамбур огневой точки и заколол двух финских офицеров. Однако сопротивление финнов в центральном узле еще не было подавлено окончательно. Замолчавшие огневые точки вновь ожили. Ночью тылы дивизии подвергались налету банд. Появились «кукушки» -финские снайперы, укрывшиеся в густых ветвях деревьев. Упорное сопротивление на высотах липполовского узла продолжалось, несмотря на то, что 588-й стрелковый полк, вышедший ко 2 декабря на рубеж Киркола-Пайкола, угрожал финнам заходом в тыл.

Бой за овладение основным узлом и за высоты в полосе заграждения продолжался и 2 декабря. К концу дня к высотам в непосредственной близости от финских укреплений были выкачены 152-мм орудия 96-го артиллерийского полка. Заговорила тяжелая артиллерия, орудия били прямой наводкой, дома в Липпола были превращены в развалины, огневые точки уничтожены. К исходу дня могучая сила артиллерии стерла с лица земли все пункты в Липпола и на высотах, где сопротивлялись финны. Артиллерия принесла окончательное решение задачи. Весь Липполовский узел обороны оказался захвачен частями 90-й стрелковой дивизии. Сложная система противотанковых препятствий, минные поля, ряды колючей проволоки, рвы, надолбы, взаимодействующие огневые точки были подавлены. Части дивизии нанесли врагу сокрушающий удар. 3 декабря дивизия продолжала двигаться вперед. 588-й левофланговый полк вышел на линию Юхола – Анагола. 286-й полк, находившийся на центральном направлении, двумя батальонами обтекал озеро Валкярви с востока, третий батальон достиг межозерного дефиле у западной окраины Валкярви. 173-й полк двигался на Юхола правее озера Валкярви. 4 декабря части, встречая слабое сопротивление, к исходу дня сосредоточились в районе Валкярви. 5 декабря части дивизии продолжали движение вперед. К 6 декабря дивизия, полностью преодолев полосу заграждения, вышла к основному оборонительному рубежу к северному берегу Вуоксинской водной системы. На этом первом этапе дивизия преодолела 6 полос заграждений в районах Липпола, Вайтила, озеро Сивоярви, Рептала, озеро Валкярви и, наконец, полосу заграждения севернее озера Валкярви. Сопротивление врага было сломлено. Победа не пришла даром. Дивизия понесла в этих боях немалые потери.

Медсанбат дивизии под командованием военного врача Вайна делил с бойцами трудности боевой жизни, В первые же дни военных действий бойцы увидели самоотверженную работу врачей, фельдшеров, санитаров. Под Липпола, в местах особенно ожесточенных боев, военный врач Васильева подползала к отделениям, обстреливавшим противника, и перевязывала раненых. Бойцы запомнили молодую женщину Давыдкину, спокойно и заботливо помогавшую раненым под вражескими пулями.

В движении к Вуоксинским озерам дивизия преодолела множество трудностей. Каждый пройденный километр, каждый час ночного перехода увеличивали боевой практический опыт командиров и бойцов. Великолепная и сложная школа войны отлично усваивалась людьми, большинство которых никогда до этого не воевали. Саперы, инженерная служба дивизии под командованием майора Покровского, научились с первых же дней умело бороться с минами. Саперы разгадали систему зашифрованных знаков, по которым финны ориентировались на минированных лесных участках. По незаметным зарубкам, сделанным на стволах деревьев, бойцы узнавали о количестве и месторасположении мин и фугасов. С первых же дней новые условия выдвинули людей, которые не только приспосабливались к трудностям и не только примерялись к ним, а побеждали трудности и господствовали над ними. Быстро выдвинулись мастера разведки, подобные заместителю политрука разведывательной роты 286-го полка Варзегову, бесстрашно в первый же день войны углубившемуся на 6 км на вражескую территорию. Связной боец Странников, выполнил задание и спас в снежной пустыне своего раненого товарища Волжанова. Двое суток он умело маскировался, избегая финнов. Трудности ориентировки в лесах и болотах привели к тому, что на первых порах некоторые командиры плохо определяли нужное направление, особенно в ночное время. Батальоны 588-го полка, шедшего без дороги по лесистой местности, несколько раз начинали блуждать. Но именно эти трудности привели к тому, что 588-й полк впоследствии сделал как бы своей специальностью обходные движения. Смело и уверенно ориентируясь в ночных условиях, 588-й стрелковый полк совершал глубокие заходы во фланг неприятелю, точно двигаясь в заданном ему направлении. Таким обходным движением под Меркки полк решил успех прорыва дивизией линии Маннергейма в середине февраля 1940 года. И немалую роль в этом успехе сыграли уроки первых дней войны.

3.

В три часа ночи 6 декабря штаб 50-го стрелкового корпуса передал боевое распоряжение штабу 90-й стрелковой дивизии о новой, задаче, поставленной перед ней. Предлагалось изменить направление движения и сосредоточиться в районе Олла-Кивиниеми, на реке Вуоксенвирта. Дальнейшей задачей дивизии была переправа через эту реку.

Командир дивизии тов. Зайцев тотчас отправился на Кивиниеми, поручив полковнику Вехину организацию марша. Труднее всего было с 588-м стрелковым полком, находившемся на левом фланге в полуокружении финнов. Однако спустя самое короткое время все части дивизии уже шли по новому направлению, указанному штабом корпуса.

При движении 588-го полка со стороны финнов раздавались возгласы на русском языке, это была провокация русских белогвардейцев, находившихся в финской армий.

Река Вуоксенвирта является системой озерных водоемов и протоков, из-за обилия порогов и водопадов река не судоходна. В отдельных местах ее имеются лодочные и паромные переправы. 90-я дивизия сосредоточилась у протоки между двумя обширными озерными водоемами. Из-за значительной разницы в уровнях воды в этих озерах течение в протоках было стремительным. Через протоку имелось два места перехода – шоссе и железная дорога. Оба эти пути были подорваны финнами. В день 7 декабря еще до рассвета командир дивизии тов. Зайцев организовал командирскую рекогносцировку. Его сопровождали начальник артиллерии полковник Прохоров, начальник инженерной службы майор Покровский, командир 173-го стрелкового полка майор Бондарев и исполняющий обязанности комиссара дивизии тов. Доильницын. Нужно было ознакомиться с водным бассейном, с дорогой и подступами к переправе, выбрать место для командного пункта.

В широких местах река простиралась на два и больше километра в была покрыта льдом. Ближе к протоке лед постепенно прижимало к берегу, и у горловины протоки река текла свободно, кромка льда была не больше 4-6 метров. Ширина протоки в этом месте была 150 метров, течение спокойное; здесь подступы к реке сплошь поросли лесом, а спуск отличался отлогостью. Лесистая местность облегчала сосредоточение частей, отлогий спуск не требовал дополнительных земляных работ. Вот в этом месте у начала горловины решено было организовать переправу. В предрассветном сумраке начал вырисовываться берег противника. Он был несколько выше нашего. Над прибрежной полосой льда поднимался песчаный обрыв, дальше уходил невысокий, но плотный лес.

Командиру 173-го стрелкового полка майору Бондареву совместно с командирами батальонов было поручено подробно разведать подступы к переправе. Около 9 часов прибыли и встали на боевые позиции в лесу два дивизиона 149-го гаубичного полка. К 13 часам подошел дивизион 96-го артиллерийского полка. По приказу тов. Зайцева переправу должен был произвести один из батальонов 173-го стрелкового полка. Рота танков-амфибий сосредоточилась в районе 1-го батальона 173го полка для участия в переправе. Переправа должна была начаться с приходом 5-го понтонного батальона, находившегося на марше. Комендантом переправы был назначен майор Бондарев, техническим руководителем — майор Покровский. Противник в течение всего дня вел интенсивную пулеметную и минометную стрельбу, затрудняя разведку. Погода в этот день была суровая — резкий ветер, мороз. Видимость даже днем была скверная, пасмурное небо, покрытое темными зимними облаками, низко нависло над землей.

В 15.30 появились первые машины с материальной частью понтонного батальона. Заметив, что на воду перегружают понтоны, противник открыл артиллерийский огонь. С наступлением темноты обстрел прекратился. Началась погрузка 1-й стрелковой роты на понтоны. Понтоны отчалили. Одновременно с первой партией двинулись в воду 8 танков-амфибий. Когда понтоны достигли середины реки, на противоположном берегу вспыхнуло яркое пламя, осветившее реку и расположение дивизии. Финны начали вновь артиллерийскую и пулеметную стрельбу. Наша артиллерия открыла огонь, но боясь поразить высаживавшихся на берег бойцов, вынуждена была бить вглубь. Началась переправа 5-й стрелковой роты. На берегу во время переправы находился комиссар дивизии тов. Доильницын. Он давал последние инструкции командирам, стоя по грудь в ледяной воде, руководил погрузкой бойцов на понтоны.

На третью партию понтонов были погружены бойцы 4-й стрелковой роты. Несмотря на геройство командиров, политработников и бойцов, из-за недостаточной подготовленности переправа успеха не имела. С противоположного берега с донесением от командира явился боец Григорьев. Он переплыл при лютой стуже широкую и быструю реку, проявив необычайное мужество и железную выносливость. Около 2 часов ночи 8 декабря командир взвода 1-й стрелковой роты с двумя красноармейцами перебрался через разрушенный мост на наш берег. Из донесения выяснилось, что противоположного берега достигло 4 понтона, остальные были снесены течением. Танки не смогли преодолеть ледяной кромки у берега и вынуждены были вернуться, два из них затонули. Силами переправившихся не удалось закрепиться на берегу. Часть бойцов вернулась по разрушенному мосту, часть погибла смертью храбрых. Политрук 5-й роты Косачев, переправлявшийся со второй партией, ворвался с группой бойцов в одинокий домик, стоявший на берегу. Он отказался вернуться и мужественно до последнего патрона сражался с врагом.

В ночь с 8 на 9 декабря инженерная разведка 588-го полка во главе с младшим лейтенантом Афанасьевым получила приказание найти переправу по льду. Афанасьев и его бойцы, надев белые халаты, начали переправу по льду с мыса Лахтиниеми. Несколько раз финны освещали лед, но саперы оставались незамеченными. Они достигли противоположного берега по прогибающемуся под их тяжестью льду и, вернувшись, сообщили о своем успехе. Им было предложено вторично произвести переправу, замерить толщину льда и наметить путь следования, оставляя вехи из пучков сена, лейтенант Афанасьев вместе с саперами удачно и точно выполнили это поручение, снова достигли финского берега.

В ночь с 8 на 9 декабря был получен приказ о переподчинении дивизии 19-му стрелковому корпусу и о немедленном выходе части в направлении станции Перкярви. Предстояло пройти свыше 60 километров по исключительно тяжелой дороге. По этой дороге шли стрелковые полки, танковая бригада, тяжелая артиллерия. Путь от Кивиниеми к Перкярви лежал через Волкярви, Лехтокюля, Кархула. Начались знаменитые морозы 1940 года. Термометр показывал 40 градусов ниже нуля. Покров снега достигал метровой толщины. В 8 километрах от Волкярви путь лежал через лощину, которую финны держали под обстрелом. То и дело из леса стремительно выезжали финские лыжники, пытались приостановить движение колонн. Успешную борьбу с этими налетами вел разведывательный батальон. При выходе из лощины возле Волкярви частям дивизии нужно было подняться по обледеневшему склону. Склон этот оказался настолько крутым, что бойцам приходилось помогать механизмам и вытягивать руками орудия и снаряжение. Труден был этот путь. Но никакие трудности не могли остановить дивизию в наступательном движении. 16 декабря дивизия пришла в Перкярви.

4.

С переходом дивизии в подчинение 19-го стрелкового корпуса открывается новая страница ее боевой истории. Новые испытания ожидали ее впереди. Но именно здесь, в боях за прорыв укрепленного района белофиннов, и довелось дивизии показать свою грозную силу и покрыть себя славой. Правда и здесь победы пришли не сразу.

16 декабря 1939 года 90-я стрелковая дивизия фронтом в 5-6 километров уже стояла перед одним из участков основной неприятельской укрепленной линии. Это было в районе полусожженного отошедшим противником маленького станционного поселка Перкярви. Едва успев совершить марш от Кивиниеми, дивизия должна была начать наступление. Обозы еще находились в пути. Суточный запас продовольствия и боеприпасов дивизия получила у соседних соединений.

Утром 17 декабря части дивизии пошли в наступление на укрепленную линию в направлении хутора Меркки. Этот удар должен был помочь 24-й стрелковой дивизии, которая действовала правее.

Наступление было малоуспешно. Открыто, умело и расчетливо расположенные в условиях лесисто-болотистой местности, оборонительные сооружения врага, большей частью деревянно-земляные и деревянно-каменные, оказались пока что серьезной преградой на пути наступающих. Огневые точки, взаимодействуя друг с другом, составляли как бы неразрывную цепь. Приваленные камнями и заделанные глубоко в землю многонакатные укрытия выдерживали иной раз три-четыре попадания снарядов. Как выяснилось после, подобные полуподземные бастионы могли быть разрушены лишь в результате нескольких прямых попаданий 203-мм снаряда. Но артиллерия дивизии тогда еще не имела точных данных о расположении огневых точек укрепленного района, и огонь ее не причинял большого ущерба противнику. Пехота в этот день вынуждена была залечь на снегу под жесточайшим и расчетливым огнем белофиннов, едва добравшись до первого ряда колючей проволоки. А там еще тянулись новые проволочные заграждения в три, четыре и пять кольев, громоздились лесные завалы, чернели в снегу полутораметровые глыбы гранитных надолбов. Самого же противника и заметить было нелегко. Но, это вообще было не в редкость, что боец, проделав весь путь от старой до новой границы, участвовавший в боях, так и не видал финского солдата или офицера, кроме разве тех, что попадались в плен. Казалось, что воевать приходится не с войском, а с этими, поросшими хвойным мелколесьем и покрытыми снегом буграми и взгорками, которые из невидимых щелей посылают свой жестокий и меткий огонь при всякой попытке приблизиться к ним.

В таких условиях дивизия вела свои первые бои в направлении на укрепленную полосу. Разведка боем была наиболее достоверным способом выявления сил противника, расположения его пулеметных и орудийных точек и нащупывания слабого места его обороны.

Продвижение дивизии вперед, в сторону хутора Меркки в эти дни все еще измерялась сотнями, а то и десятками метров. Был прочно занят первый ряд проволочных заграждений и несколько траншей переднего края неприятеля. По прежнему действовали огневые точки, расположенные в укрепленной полосе --на высотах «Огурец», « 44,8», «Боб», «Фигурная поляна» и др. Участникам финского похода дивизии навсегда памятны эти, уже затерявшиеся в архивных бумагах, названия, условные обозначения пунктов, стоявших на пути к победе.

Но как бы ни были больны потери первых боевых выступлений дивизии на новом участке, все же и эти начальные, разведывательные бои отмечены доблестью и героизмом. Задолго до решающего штурма маннергеймовской линии стали известны во всех частях и подразделениях, заслужили свои боевые ордена и медали многие из тех, имена которых дивизия всегда будет хранить в своей памяти.

В те самые дни, когда попытка частей дивизии углубиться в укрепленный район в целом не имели успеха, были уже такие группы смельчаков, которым удавалось прорваться через все препятствия и вести бои в расположении противника.

До сегодняшнего дня в частях дивизии находится и командует одним из самых передовых подразделений Федор Михайлович Маклаков, награжденный орденом Красного Знамени. 18 декабря 1939 года Маклаков со своим взводом прошел три линии проволочных заграждений и ворвался в неприятельские окопы, где вел непрерывный бой в течение трех суток. Будучи отличным стрелком, он сам уничтожил около десяти белофиннов. Силы были слишком не равны, чтобы это вторжение горстки храбрых людей почти в самую крепость противника имело решающее значение для исхода всей операции. Но оно сыграло немаловажную роль для разведки, не говоря уже о тревоге и беспокойстве, причиненном противнику.

Другой; пример говорит о том, какие исключительно мужественные и самоотверженные решения способны принимать наши товарищи в сложнейшей боевой обстановке.

Капитану Гусакову с ротой пехоты и при поддержке артиллерийского огня моей батареи, – рассказывает старший лейтенант, орденоносец Г. Брагин, – было приказано ворваться на передний край обороны противника. Требовалось провести атаку как можно внезапнее. Мы заранее произвели разведку, наметили рубеж исходного положения и путь наступления. Пехоту подтянули к исходному рубежу на опушку рощицы. В проволочных заграждениях были заранее сделаны проходы. Капитан отдал приказ командирам взводов, сам бросился вперед, за ним я и мои связисты. Но когда поднялась вся рота и двинулась к проволоке по открытой поляне, противник встретил нас сильным пулеметным огнем. Рота залегла. А мы, несколько человек, вырвавшихся вперед, оказались отрезанными от своих и сидели в окопах неприятеля. Он бросил на нас большие силы, пустил в ход ручные гранаты. Пулеметчики, очутившиеся с нами в окопах, была выведены из строя. Осталось нас всего-навсего три человека: капитан Гусаков, я да телефонист Лаптев. По счастью, телефонная связь с вышестоящим моим командиром не была потеряна. Я доложил, в каком положении мы находимся. Командир приказал отходить. Но прежде чем вылезти из траншеи, я попробовал поднять на штыке каску. Она тотчас была пробита пятью пулями. Видим, – не высунуться. Положение сложное. Тогда я принял решение вызвать огонь своей батареи на себя, чтобы уничтожить врагов, которые уже подбирались к траншее. При этом была некоторая надежда, что сами мы при разрыве снарядов можем уцелеть... Цель, которая у меня была заранее пристреляна, находилась от нас в 100 метрах. Передаю на батарею: прицел такой-то, зарядить и доложить. Готово! Четыре снаряда, беглый огонь. Снаряды рвутся вокруг, нас обсыпает землей и снегом. Белофинны примолкли. Я решил перенести свой огонь вглубь обороны противника на два деления прицела, и теперь уже можно было под прикрытием своих снарядов отходить. Выбравшись из траншеи, мы увидели множество вражеских трупов возле воронок, вырытых нашими снарядами.

А когда старший лейтенант 96-го артполка Шкирьянов во время внезапного налета белофиннов на командный пункт батареи был окружен, он принял круговую оборону и защищался до последней возможности. Его забросали гранатами, он был уже ранен, но все еще отстреливался. Ему предлагали сдаться в плен, но последнюю пулю он приберег для себя. Врагам не удалось взять его живым.

Воодушевленные великими идеями партии Ленина-Сталина, бойцы и командиры 90-й стрелковой, как и всех других частей и соединений действующей Красной Армии, беззаветно боролись за дело Родины, выполняя священную обязанность воинов страны социализма. И не даром стало обычным на фронте, что в наиболее серьезный момент своей жизни, люди стремились закрепить свою внутреннюю, душевную принадлежность к коммунистической партии.

Вот заявление, написанное карандашом на клочке бумаги и найденное в кармане убитого под высотой «44,8» младшего командира 17-го разведывательного батальона товарища М.М. Матросова. «Идя в бой, я хочу бить врага, как кандидат партии. Идя в бок, я не пощажу своей крови и жизни для достижения полной победы над врагом. Идя в бой, прошу считать меня коммунистом. Прошу не отказать. К сему – Матросов».

Эти простые и короткие строки звучат подобно торжественной клятве. На фронте знали, что лозунг о личном примере коммунистов в бою – не пустая фраза. Коммунисты и комсомольцы показывали образцы мужества, они были передовыми и сознательными воинами. Многие из них пользовались огромным доверием и любовью красноармейцев и командиров. Таким был, например, командир орудия товарищ Останин, секретарь комсомольского бюро первой стрелковой роты 173-го полка. Он метко бил по огневым точкам противника из своего орудия, он был славным другом и заботливым руководителем бойцов. Когда он пал смертью героя, красноармейцы, несмотря на сильный огонь, поспешили вынести его тело с поля боя. Многие не могли удержать слез, прощаясь со своим боевым товарищем.

На исходе 1939 года была предпринята еще одна попытка прорвать линию финских укреплений. Длительная артиллерийская канонада потрясала окрестность, лес темнел, роняя снежную осыпь, видневшиеся впереди финские позиции сделались похожими на свежевспаханное поле. Но чуть поднялись батальоны 173-го и 286-го полков, их снова встретил поистине ураганный огонь белофинских пулеметов, автоматов и минометов. Бой 28 декабря не принес успеха. Были отдельные удачи, но продвинуться вперед удалось очень мало. Пехота залегла у второго ряда проволоки. Огонь из невидимых амбразур не давал поднять головы. Потери были большие. В этот день в числе других пал смертью храбрых комиссар 173-го полка старший политрук Лаврухин. Гибель Лаврухина – один из наиболее памятных эпизодов борьбы за прорыв линии укреплений в районе Меркки. Пуля финского автоматчика сразила комиссара в тот момент, когда он поднялся на снегу, призывая залегший батальон броситься в атаку.

Комиссар убит... – разнеслось по цепи. Наступило минутное замешательство. Тогда послышался голос инструктора политотдела старшего политрука Медведева:

Комиссар есть, товарищи. Я за комиссара. Ни шагу назад! Слово политработника, взявшего на себя в критическую минуту всю ответственность, прозвучало горячо и убедительно. Батальон удержался на занятой позиции.

Это не единственный: образец мужественного и благородного поведения политработника в бою. Незабвенно имя старшего политрука Головни, который с такой же решимостью и бесстрашием действовал в самые трудные минуты, руководил боем против неприятельского отряда, уже окружившего было одно из наших подразделений, вылезал из танка и расстреливал белофиннов, пытавшихся захватить машину.

На следующий день состоялись похороны Лаврухина и других погибших в бою вместе с ним. В момент, когда братская могила вырубленная в глубоко промерзшей земле приняла прах доблестных сыновей родины, раздался мощный орудийный залп, это не был обычный: салют -грозные жерла пушек были обращены в сторону белофинских окопов, стрельба была произведена боевыми снарядами...

В том же бою 28 декабря была тяжело ранена Александра Давыдкина, лекарский помощник батальонного пункта медпомощи. На поле боя под непрерывным огнем она подползала к раненым бойцам, чтобы оказать им первую помощь. Случалось, что осколки снарядов задевали ее каску, нередко ее обсыпало землей от близких разрывов. На этот раз ей не удалось вернуться невредимой. Бойцы вынесли ее из под огня, заслоняя собой.

Последнее декабрьское наступление дивизии было приостановлено. Полки занялись подведением итогов боя. Противник удержался за своей проволокой, в своих подземных укрытиях, но его потери были значительны. А главное – он вынужден был в ходе боя обнаружить расположение отдельных звеньев своей оборонительной системы. Теперь командование дивизии знало о нем много больше, чем прежде. Воля к победе не ослабла, а еще более укрепилась у бойцов и командиров всего соединения.

В дальнейшем, в период подготовки окончательного штурма, системой разведок, наблюдением и огнем было установлено, что наиболее слабым местом обороны противника является левый фланг дивизии. Это и определило направление последовавшего в феврале удара, который принес дивизии победу.

5

Новый 1940 год полки 90-й стрелковой встретили в землянках и шалашах из еловых веток, у самодельных железных печурок и просто у костров.

Новогодний праздник 1 января был отмечен раздачей на позициях подарков, присланных трудящимися Ленинграда и других городов и местностей Советского Союза. Всего в этот день в адрес дивизии прибыло 1270 индивидуальных посылок. Вместе с папиросами и апельсинами, заботливо подобранными и уложенными в фанерные ящички, с теплыми, домашнего вязания шарфами и варежками, прибыли многочисленные письма родных, близких, а также вовсе незнакомых людей, с приветствием бойцам и командирам, с пожеланиями на Новый год.

«Товарищ боец, - писала домохозяйка Агриппина Пузанова, – фамилию твою я не знаю. Но кто бы ты ни был, ты боец свободной страны, которая под руководством мудрого Сталина строит коммунизм».

А работники далекого Киришского леспромхоза в своем письме обращались к адресату с такими словами: «Посылая тебе, дорогой товарищ, этот скромный подарок, мы, конечно, не сомневаемся в том, что бойцы нашей Армии обеспечены всем необходимым. Но этот подарок есть знак нашей любви к своей родной доблестной Красной Армии, к ее бойцам и командирам».

Письма читали вслух и про себя поодиночке, в землянках и в тесных штабных помещениях, в холодных окопах и на снегу в обороне - это было слово родины. Оно ободряло, вселяло еще большую уверенность в победе, внушало каждому радостное сознание того, что вот и тебе удалось с оружием в руках послужить делу родимой страны, постоять за ее честь и достоинство.

В период с 1 января по 11 февраля 1940 года активных боевых действий на фронте 90-й дивизии, как и на всем Карельском перешейке, не было. Эти сорок с лишним дней на редкость морозной снежной зимы, были посвящены тщательной и методической подготовке к решающему штурму линии Маннергейма. Помимо практической боевой учебы в тылу, помимо собирания и изучения данных разведки и разработки плана предстоящей решающей операции требовалось еще и другое. Полки дивизии должны были отдохнуть, привести в порядок материальную часть, наладить быт многотысячной массы людей в бивуачных условиях, в лесу, при жестоких морозах, при нехватке или полном отсутствии жилых помещений. Здесь все имело свою особую важность, все большие и малые вопросы - от работы с новым пополнением личного состава, прибывшим из Новосибирска, до подшивки валенок и починки или замены пропаленных у костров шинелек.

Успех боевых действий неразрывно связан с хорошей организацией тыла, с образцовой работой всех тех, кто обеспечивал фронт всем необходимым: боеприпасами, продовольствием, теплой одеждой, обувью, медикаментами, свежими газетами. Прямым помощником командования дивизии и здесь был ее партийно-политический аппарат. Утепление землянок, обеспечение бойцов горячей и сытной пищей, устройство бань, выдача чистого белья – все это было первейшей партийной обязанностью, каждодневной заботой политработника на фронте.

Массовая политическая работа строилась применительно к боевой обстановке. Вот что, например, рассказывает из опыта своей работы политрук С. Гелий.

«Так как собирать в одно место большое количество людей на позициях не представляется возможным, я провожу главным образом групповые или индивидуальные беседы. В землянке или окопе объясняю бойцам задачу дня, рассказываю о решениях партии и правительства, ‘сообщаю последние известия. Мы провели ряд бесед о военной присяге, о бдительности, о сбережении оружия, о роли и значении разведки, об умении громить врага. Эти беседы были иллюстрированы конкретными примерами из нашей боевой жизни».

В системе всей партийно-массовой и воспитательной работы большая заслуга принадлежит газете «На страже», проделавшей: вместе с дивизией весь ее боевой путь.

Но в период подготовки прорыва укрепленной полосы дело не ограничивалось одной только учебой в тылу дивизии. С огромным риском для жизни разведчики ночью и днем, под покровом морозных туманов, лесом и занесенными снегом болотными кустарниками пробирались в расположение противника, высматривали хитро замаскированные огневые точки, выявляя мишени для нашей артиллерии. Артиллерия изо дня в день огнем изматывала нервы врагу «на изнурение», выводила из строя отдельные звенья его оборонительной цепи и поражала живую силу. За время с 1 января и до начала всеобщего наступления на Карельском перешейке бойцы и командиры дивизии практически учились штурмовать современнейшие вооружения противника. В полном соответствии с натуральными укреплениями противника, в тылу дивизии были построены свои ДОТы и ДЗОТ’ы. Командир дивизии тов. Зайцев лично проводил занятия на этих показных сооружениях, обучал подразделения и отдельных бойцов тактике штурма вражеских огневых точек.

Учения, таким образом, давали бойцам и командирам живое, конкретное представление о том, с чем придется иметь дело в решающем штурме линии Маннергейма. Это была идея С.К.Тимошенко, разрабатывавшего план разгрома белофиннов, идея, воскресившая опыт великого русского полководца Суворова, который, прежде чем взять Измаил, сооружал рвы и стены, подобные измаильским, в тылу своих войск.

К концу января и началу февраля многое изменилось в тех условиях, в которых дивизии предстояло совершить победный этап своего боевого пути.

Фронт дивизии сократился вдвое против прежнего. Теперь он занимал всего два с половиной километра. Это облегчало выполнение предстоящей задачи по прорыву укрепленного района. Личный состав 90-й дивизии был пополнен, материальная часть – также. В полках были приготовлены отряды заграждения и блокировочные группы, в задачу которых входило расчищать дорогу наступающей пехоте и танкам, подрывать или закупоривать вражеские блиндажи.

Большое внимание было уделено лыжной подготовке бойцов, обучению действиям в наступлении со специальным щитком. Щитки эти помогли потом нашим бойцам под пулеметным огнем подползать вплотную к белофинским траншеям.

Исходные рубежи для наступления были теперь оборудованы окопами, ходами сообщения, траншеями, позволявшими пехоте скрытно выдвинуться поближе к противнику.

Сократившийся вдвое фронт дивизии, правым флангом смыкался с частями 80-й стрелковой дивизии. Левый же фланг подходил вплотную к болоту Муносуо, служившему как бы границей между участками 90-й и 123-й дивизии. Это болото вошло в историю боевых действий 90-й дивизии. Оно послужило местом осуществления выдающегося маневра, который заставил противника стремительно отойти не только на участке нашей дивизии, но и на участке соседних дивизий...

Новому периоду боев на финском фронте предшествовало большое и радостное событие, еще более воодушевившее бойцов и командиров действующей армии на окончательный разгром неприятеля. В 20 числах января был опубликован первый из Указов Президиума Верховного Совета о награждении участников борьбы с финской белогвардейщиной. Из бойцов, командиров и политработников 90-й стрелковой дивизии по этому Указу было награждено орденами и медалями 187 человек. Звание Героя Советского Союза было присвоено младшему командиру 286-го стрелкового полка Василию Ивановичу Галахову, подвиг которого описан выше. Орденами Ленина были награждены также упомянутые на страницах нашего очерка командир 1-го батальона 173-го полка майор М.А. Новицкий, раненый в бою 28 декабря; заместитель политрука полка А.И. Останин, командир батальона капитан Ф.С. Гусаков; инструктор политотдела дивизии старший политрук Головня. Среди награжденных орденом Красного знамени были: начальник штаба дивизии полковник Г.И. Вехин, лейтенант Г.А. Брагин, младший лейтенант Ф.М. Маклаков и другие – всего 46 человек. Орденами Красной звезды были награждены 30 человек, медалями «За отвагу» – 74 человека, «За боевые заслуги» – 33 человека. Все это были участники боев под Липпола, Кивиниеми и в районе укрепленной линии. Некоторых из их числа уже не было в живых, но до сих пор жива и будет жить память об их мужестве и подвигах.

24 января в дивизию по излечении возвратился из госпиталя Герой Советского Союза Галахов. Бойцы 173-го стрелкового полка построились в лесу на вытоптанной снежной поляне для встречи своего славного однополчанина. Раздалась команда «смирно!» Начался митинг. В ответ на приветствия и поздравления тов. Галахов сказал:

«Высокая награда, которой я удостоен, обязывает меня драться с врагами еще лучше. Я клянусь перед вами, что буду биться с белофиннами храбро, с достоинством и честью, как полагается бойцу Красной Армии. Я безмерно рад, что силы снова вернулись ко мне и я имею возможность снова сражаться с противником вместе с вами, товарищи, в одних рядах. Быстрее разобьем коварного врага. Пусть каждый из вас следует примеру товарищей, отмеченных правительственной наградой. Да здравствует наш великий Сталин!»

Дружным и громогласным «ура!» отозвался полк на заключительные слова своего героя.

Близился решительный день. Обычный и неизменный вопрос бойцов в последние январские и первые февральские дни был: «Когда же, товарищ командир?»

Раненые, находившиеся на излечении в госпиталях, в своих письмах просили ускорить их возвращение в родную часть. «Если меня не направят в свою часть по-хорошему, – писал из госпиталя красноармеец Рачков, то я все равно убегу я приеду сам».

В ночь на 11 февраля пришел приказ Военного Совета Фронта о всеобщем наступлении на укрепленный район.

6.

Эта ночь также незабываема, как и ночь накануне перехода государственной границы 30 ноября 1939 года. Разница была только в том, что теперь и командование и вся дивизия в целом отдавали себе полный отчет в серьезности поставленной перед ними задачи. Дивизия должна была сломить и опрокинуть на своем фронте свыше ста неприятельских оборонительных пунктов, пройти три полосы проволочных заграждений - в пять кольев каждая, преодолеть минные поля, завалы, встретить огонь десятков станковых пулеметов, нескольких артиллерийских батарей, минометов и бесчисленных автоматов. Нельзя было также не знать, что сопротивление обреченного противника будет отчаянным. Но решимость и воля к борьбе становились только крепче перед лицом реальных трудностей. В холодных и дымных землянках в ночь с 10 на 11 февраля, на коротких немногочисленных митингах бойцы и командиры именем Родины и своего великого вождя поклялись добыть победу, сломить сопротивление врага, а линию грозных его сооружений оставить за собой.

Наступило морозно-мглистое утро 11 февраля, которое было последним в жизни для многих участников решительной схватки этого дня. Война - дело не легкое, это знали наши люди, прошедшие с дивизией весь ее путь от границы до главного пояса финских укреплений на Карельском перешейке.

За редкой, иссеченной артиллерийским огнем кромкой леса виднелся пустынный и как будто совсем безжизненный край, линия унылых возвышенностей и холмов, за которыми неотрывно в течение стольких дней следили наши наблюдатели и разведчики. Только редкие дымки, облачка морозного пара, да одиночные фигуры в белых халатах, изредка пробиравшиеся ходами сообщения на передовых позициях давали понять, что там идет своя жизнь. Гарнизоны подземных крепостей несут свою службу, орудийные и пулеметные расчеты наготове.

Едва отгремела двухчасовая артиллерийская подготовка и дымная пыль от разрывов тысяч наших снарядов еще не успела осесть над позициями белофиннов, батальоны 286-го и 173-го полков дивизии перешли в наступление. Бойцы и командиры подразделений действовали в этом бою еще уверенней и слаженней, чем прежде. Правда, не все проходило гладко в первый день, не каждый приспособился переползать, двигая лыжную установку со щитком. Были трудности, были потери убитыми и ранеными. Противник, укрепившийся во время канонады в своих блиндажах, которые были устроены в обратных скатах возвышенностей, снова ожил и с прежним упорством сдерживал натиск наступающих.

Но период нашей серьезной подготовки к штурму не прошел даром. Мысль командования искала новые тактические решения поставленной задачи - прорвать укрепленный район. Порядок эшелонирования дивизии в этом наступлении был иной, чем прежде – он имел большую глубину и обеспечивал непрерывность могучего потока наших сил в нужном направлении. Практика прежних боев подсказала, что одного удара в лоб для успешного прорыва мощных укреплений противника недостаточно. Зрел новый план решения основной задачи на фронте дивизии. Слабым местом обороны противника являлся левый фланг дивизии. Основная масса нашей артиллерии была сосредоточена на этом левом фланге. В том же направлении, вслед за наступающим в первом эшелоне 286-м полком, был брошен 588-й полк, а уступом за ним – 77-й полк, приданный дивизии накануне наступления. Задача была в том, чтобы используя успех первого дня наступления на фронте соседней 123-й дивизия, зайти во фланг укрепленной полосы противника, поставить его перед угрозой окружения и полного уничтожения на этом участке. Эта задача была блестяще выполнена доблестным 588-м полком под командованием майора Прыткова в третий день наступления.

12 февраля в дивизии подводились итоги за первые сутки боя, устранялись мелкие недостатки, ошибки, назывались первые имена героев штурма. Наступательный порыв бойцов и командиров был исключительно велик. Уже несколько часов вела бой в расположении противника группа разведчиков 286-го полка под командой младшего лейтенанта Варзакова. Политрук взвода 588-го полка Минусян, трижды раненый не вышел из строя, прорываясь из окружения белофиннов. Бойцы несли на руках своего вожака, продолжавшего командовать взводом. Многочисленные примеры свидетельствуют о необычайном подъеме духа у бойцов дивизии, о стремлении выполнить свой долг, несмотря ни на что, о презрении к личной опасности и страданиям. Командир отделения 17-го особого саперного батальона Шеховцев, получив ранение, был отправлен с группой других раненых в тыл. Шеховцев проводил группу, усадил всех в санитарный поезд, а сам, простившись с товарищами, возвратился в часть. Врач Васильева была серьезно ранена во время оказания первой помощи красноармейцу на поле боя. Превозмогая боль, собравшись с последними силами, она продолжала перевязывать раненого, пока к ним обоим не подоспела помощь. Старшина разведывательной роты 286-го полка Переметов, заботясь о том, чтобы люди в бою не остались без пищи, проявил исключительное мужество, остроумие и смекалку. Приспособив за спиной термосы с горячим супом и чаем, привязав к ногам коробки консервов, он подползал к своим бойцам, и пока они ели, вел огонь по противнику, как бы заменяя их на время обеда. Красноармейцы любили его. А когда он в одном из своих рейдов погиб, говорили с горечью: «Лучше бы нам три дня быть не евши, только бы он не лез сюда под огонь». Но герой-старшина, как видно, рассуждал иначе. Это была его инициатива, его благородное стремление способствовать успеху боя тем, чем только можно. Движимый тем же сознанием и чувством, красноармеец-орденоносец 17-го особого саперного батальона Александров, когда у него не было другого задания, по собственному почину принимался выносить раненых с поля боя и оказывал, как мог, первую помощь полутора десяткам людей. Партийная комиссия на своем заседании 12 февраля приняла в ряды партии семь человек, первым из них был Герой Советского Союза В. И. Галахов.

В жестоких боях, в обстановке ежечасной смертельной опасности обычно перед тем, как идти в атаку, люди принимали решение о вступлении в большевистскую партию. Это были люди, проверенные в огне, доказавшие делом свою преданность партии Ленина-Сталина. Свою принадлежность к партии молодые коммунисты осознавали, в первую очередь, как боевое обязательство. Это с волнующей глубиной выражено в письме, написанном рядовым красноармейцем 3-го саперного батальона 286-го полка Иваном Аксеновым накануне боя, в котором он был убит. Письмо было найдено в ранце погибшего бойца. Оно начинается с обращения к родным: «Дорогие родители, а также сестра Оля, Нина и Надя, помните, что я положил свою жизнь за любимую родину»... На том же листке бумаги из записной книжки боец обращался и к своей партийной организации, он говорил о том, что ему было дороже всего в жизни: «Я кандидат великой коммунистической партии... и последняя моя просьба передать родителям коммунистический привет, и пусть гордятся сыном, не опозорившим свою большевистскую совесть»... Сколько их, живых и погибших сыновей родины, прошедших суровый боевой путь в снегах Карельского перешейка, сражавшихся мужественно и честно, сохранявших в чистоте свою большевистскую совесть! Из многих имен героев борьбы за прорыв укрепленного вражеского рубежа в памяти бойцов и командиров дивизии особенно ярко запечатлелось имя старшего лейтенанта, командира батальона тов. Письменного. Подвиг его связан непосредственно с проведением боевой операции, определившей успех прорыва укрепленной линии.

588-й полк, в составе которого находился батальон Письменного, действовал, как уже говорилось, на крайнем левом фланге дивизии, в районе болота Муносуо. Этим болотом полк должен был, пользуясь тем, что 123-я дивизия уже пробила брешь в системе железобетонных крепостей на своем участке, прорваться в направлении станции Лейпясуо и захватить ее. Тогда оборонительный район противника, включающий в себя все эти «Огурцы», «Бобы», «Фигурные поляны» и прочее, немедленно оказался бы, как говорится, «в мешке».

Белофинны чуяли, какая угроза нависает над ними и стремились любой ценой помешать продвижению 588-го полка в болоте Муносуо. Батальон Письменного принял на себя все удары противника, заслонил свой полк, обеспечив ему успешное продвижение к намеченному пункту. В глухом, непроходимом болоте, утопая по пояс в глубоком рыхлом снегу, батальон дрался с превосходящими силами неприятеля около двух суток. 13 февраля он был трижды атакован противником и трижды переходил в контратаку. Беспримерное мужество, выдержку и волю в этих боях проявил Письменный. Здесь же все его подчиненные воочию убедились, какой незаурядный командир возглавлял батальон. До этого они немного знали о Письменном. Ленинградский инженер, старший лейтенант запаса, он прибыл в часть с месяц тому назад и впервые стал командовать батальоном. С виду он казался несколько угрюмым, но вскоре все увидели, что в сущности он веселый, простой и душевный человек, любящий острое удачное словцо, и даже здесь, в снегах Муносуо, в кровавых схватках с врагом, он не забывал ободрять бойцов шутливым замечанием. Всю ночь на 14 февраля храбрый командир, приняв круговую оборону, отстаивал со своим поредевшим батальоном занятые позиции. Он переползал от одной группы бойцов к другой, порой сам заменял выходившие из строя номера пулеметных расчетов, расстреливал из револьвера в упор белофиннов, с особенной яростью наступающих на батальон в эту решительную ночь. Лично сам тов. Письменный застрелил не менее тридцати белофиннов. Смертельно раненого героического командира вынес из огня тоже раненый санитар-красноармеец Потапов.

В это время остальные батальоны 588-го полка, преодолев непроходимые снега и дебри, выходили к станции Лейпясуо. Противник начал поспешно отходить, покидая свои укрепления и освобождая дорогу не только 90-й дивизии, но и соседним 80-й и 24-й стрелковым дивизиям. Правительство по заслугам оценило подвиг старшего лейтенанта Письменного, присвоив ему звание Героя Советского Союза.

От станции Лейпясуо наступление пошло в двух направлениях. 588-й и 286-й полки ударили на Ойпило, где стремился закрепиться отходящий противник. Два другие полка были брошены в направлении на станцию Кямяря, подступы к которой защищала крупная группировка белофиннов. Вскоре туда же были направлены 586-й и 286-й полки. Все пришло в движение, части дивизии навсегда покидали свои обжитые землянки в районе станции Перкярви и, оставив за собой 5-6-километровую полосу финских укреплений, с боями гнали врага, наступая по всему фронту.

За один день 14 февраля было взято 45 деревянно-земляных и каменных укреплений в 6-7 накатов, покрытых земляной насыпью. Все эти сооружения были связаны между собою сквозной траншеей, перед каждым была проволока в 3-4 ряда. Несмотря на большие лишения, на немалые потери, на страшное бездорожье, ночевки на снегу под открытым небом, затруднения с продовольствием, бойцы были бодры духом, ничто не могло остановить их. «Хоть и не доспишь, — говорили они, — и не доешь, и холода хватишь, зато знаешь, что мы идем вперед и вперед». Отступающий противник оставлял на деревьях своих добровольцев-снайперов, «кукушек», как обычно называли их бойцы. Заместитель политрука 173-го полка тов. Дорогов, возвращаясь в строй после перевязки раны, которую он счел легкой, «снял» по дороге финского офицера-снайпера. Не успел тот рухнуть с сосны на снег, как Дорогов заметил вторую «кукушку». Дорогов стал подползать к дереву, на котором сидел тот, еще не сбитый снайпер, и вдруг услышал, как он на чистейшем русском языке говорит: «Поди, поди сюда, я тебя сейчас успокою». Дорогов метким выстрелом ссадил и этого автоматчика. Это был белогвардейский офицер, которых немало насчитывалось в армии Маннергейма.

14 февраля личный состав 90-й дивизии узнал о том, что Военный Совет фронта объявил дивизии свою благодарность за успешные боевые действия. Это известие и победы, которые множились с каждым часом, хотя давались и не без труда, способствовали все большему подъему в частях и подразделениях. А когда радио принесло весть о награждении соседней 123-й дивизии орденом Ленина, бойцы 90-й дивизии говорили: « Советское правительство высоко оценило подвиг 123-й дивизии. Будем же и мы драться не хуже».

Люди были охвачены духом боевого соревнования, наступательный порыв возрастал с каждым часом. После боев в районе основного укрепленного рубежа белофиннов и перехода частей от ст. Лейпясуо, павшей 16 февраля, к станции Кямяря, 90-я дивизия получила новую задачу. Она должна была вести борьбу за овладение новыми рубежами противника, держа направление на станцию Хейн-йоки. Дивизии и здесь пришлось преодолевать невероятное бездорожье в местности исключительно болотистой и озерной. На ее пути лежали заболоченная долина р. Перон-йоки, болото Лейпясуо, болото озера Куйки-лампи, Безымянное болото и др. Все они отделялись друг от друга либо озерами, либо узкими лесистыми взгорками. Каждый из таких взгорков представлял собой естественный оборонительный рубеж на подступах к Кямяря. Противник стремился удержать каждую возвышенность, каждую лесную гряду небольших холмов, каждый пень и камень. Железобетонный мост через реку Перон-йоки был взорван финнами при отступлении. Противник остановился на высоте, которая получила названиие «Придорожной» и на другой возвышенности, имевшей пальцеобразные очертания на карте. «Палец» как бы указывал на северо-запад, севернее озера Куйки-лампи. На высоте «Придорожной» противник имел двенадцать деревянно-земляных укреплений, на «Пальце» -восемь. Он изрыл подступы к этим высотам противотанковыми рвами, протянул сплошную проволочную трассу в три кола. Главный противотанковый ров был до 4 метров в ширину и от 2 до 3 в глубину. В изломе этого рва, как потом оказалось, была сооружена искусно замаскированная огневая точка с двумя амбразурами в обе стороны рва.

Бойцы, врывавшиеся в ров, расстреливались двухсторонним огнем. При осмотре рва 28 февраля здесь были найдены кучи стреляных гильз. Под этими высотами противнику удалось сдерживать наши части в течение нескольких дней.

24 февраля командование дивизии произвело перегруппировку частей. Из-за левого фланга 286-го полка опять развернулся 588-й полк, получивший задачу обойти высоту Придорожную с запада. Бои последующих трех суток носили исключительно ожесточенный характер. Частям дивизии удалось захватить лишь отдельные укрепления, прорваться кое-где через проволочные трассы, но только 27 февраля 588-й полк окончательно прорвал систему заграждений; ворвался в передний край противника, захватив ряд огневых точек и укреплений. Противник почувствовал реальную угрозу обхода его основных сил с запада. К этому времени дивизии были приданы два новых полка: 90-й и 241-й, но еще до их активного вступления в дело противник под угрозой охвата с запада, начал отступать на север, покидая оборонительные рубежи.

28 февраля части дивизии заняли район Кямяря и повели наступление на станцию Хейн-йоки. За время боев под Кямяря частями дивизии было расчищено пять минных полей глубиной по 200 метров, сделаны проходы в четырех полосах каменных надолбов и трех проволочных трассах. Захвачено было много трофеев, одних патронов до 1,5 млн. штук. Когда вслед за станцией Кямяря была взята деревня Кямяря, белофинны на глазах у наших частей начали поджигать дома, рубить вдоль дороги деревья для завалов, отступая в cторону Хейн-йоки. Но враг уже не имел времени для возведения более надежных препятствий для приведения в порядок своих измотанных сил, и в 8 часов утра 29 февраля, после напряженного боя, станция Хейн-йоки была занята частями дивизии.

7

После занятия последних оборонительных рубежей северней Кямяря основные силы противника начали общий отход. Противник понес большие потери во время боев в укрепленном районе, финские войска были изнурены страшным напряжением, в котором держали их части Красной Армии во время периода подготовки к штурму и самого штурма.

Однако, эти бои с арьергардами отступающего противника, характерные для последнего периода войны, носили очень ожесточенный характер (под Раяхарью, Патакахия, Каянтима). Местность, на которой оборонялись отступающие финны, была труднопроходима. Пересеченная лощинами и рвами, вся усеянная огромными камнями, местами поросшая густым лесом, засыпанная снегом, она словно была создана для обороны. Тяжелая артиллерия и танки в этих условиях не могли проявить себя. Каждый пень представлял маленькую крепость, которую приходилось брать с бою. Сотни и тысячи таких естественных маленьких крепостей были преодолены частями 90-й стрелковой дивизии. За время преследования отступающего врага были произведены огромные саперные работы. В лесах, в глубоком снегу частями дивизии было проложено и расширено около 27 километров пути. Приходилось взрывать камни, подрывать пни, корнями глубоко ушедшие в мерзлую землю.

В этих условиях решающим было действие отдельного бойца. Смелость, находчивость, умение сразу определить боевую обстановку и принять решение — вот что определяло успех при преследовании финских арьергардов, старавшихся замедлить наступательное движение частей 90-й дивизии. Немало нашлось таких смелых и сильных бойцов, эти качества воспитались во время боев под Лейпясуо, во время марша на Перкярви, в боях за прорыв укрепленного района. Наступательное движение последнего периода войны после занятия Кямяря и Хейн-йоки продолжалось непрерывно с 29 февраля по 13 марта.

Утром 13 марта в частях дивизии стало известно о том, что между СССР и Финляндией подписан мирный договор. Финское правительство, осознав бесполезность дальнейшего сопротивления, приняло условия мира, обеспечивающие безопасность Ленинграда и северо-западных сухопутных и морских границ СССР. Ровно в 12.00 1З марта военные действия были прекращены.

После заключения мирного договора между СССР и Финляндией части 90-й стрелковой дивизии стали на охране новой государственной границы СССР в районе Кирка-Антреа, станция Энсо. Новая граница целиком обеспечивала безопасность великого пролетарского Ленинграда. Цели советской страны были достигнуты. Могучий город, богатейший центр Советской промышленности и культуры был теперь в полной безопасности, целиком застрахованный от нечистой политической игры капиталистических стран. 90-я стрелковая дивизия вновь приняла на себя почетную задачу охраны и укрепления границы. Части дивизии, подойдя к новой границе, приступили к чистке оружия и ремонту обмундирования. Вновь началась военно-политическая учеба командиров и красноармейцев. Началась ответственная и сложная работа по постройке укреплений в пограничной полосе. Деятельное участие в этой работе принимали части дивизии.

В жестоких и кровавых боях далась победа Красной Армии и каждый командир и боец твердо помнили, что, торжествуя над врагом победу, не надо забывать о том, что капиталистическое окружение продолжает существовать, и что еще возможны провокации.

9 апреля 1940 года командир и бойцы узнали о том, что Президиум верховного Совета СССР наградил дивизию орденом Красного знамени. С этого дня дивизия стана называться 90-я Краснознаменная стрелковая дивизия. Во всех частях в связи с награждением состоялись митинги. На одном из митингов младший: командир Кузнецов сказал: «Наша часть прошла большой и трудный боевой путь. Мы благодарим партию и правительство за высокую награду и обязуемся больше работать над повышением боевой и политической подготовки каждого красноармейца и командира».

В принятой на этом митинге резолюции было сказано: «Эта награда обязывает нас повседневно еще настойчивей крепить боевую мощь части, по-большевистски организовать учебу, беречь боевую технику, быть готовыми по первому зову партии и правительства снова выступить на защиту священных границ Советского Союза». Командный и рядовой состав дивизии получили приветствие от командира корпуса тов. Парсегова. Приветственное письмо, адресованное командиру дивизии генерал-майору Зайцеву к комиссару дивизии Фролову было получено также от 19-го Краснознаменного стрелкового полка за подписью комбрига Федюнина и командно--политического состава.

Майский праздник в 1940 году Краснознаменная дивизия встретила на новой границе. В конце мая дивизия совершила поход в район своего прежнего расквартирования. Почти шесть месяцев назад 30 ноября 1939 года части дивизии перешли государственную границу и устремились на укрепления противника. Огромную школу обогащения великим боевым опытом прошла дивизия за это время. Бои под Липпола, славные дела на линии Маннергейма, победоносные сражения, стремительные марши. Вперед и только вперед двигались во время боев части Краснознаменной дивизии.

Странно было смотреть бойцам и командирам на оставленные полгода тому назад места. Закаленными, опытными в боях и походах воинами вернулись они после победоносной финской войны. Дивизия под красными знаменами которой совершались ратные подвиги, удостоилась высокой награды. Сотни командиров, политработников и красноармейцев носят на своей груди ордена и медали. Двое - лейтенант Письменный и младший командир Галахов удостоены звания Героев Советского Союза.

Но не все те, кому дивизия обязана своими победами, вернулись после войны на старые квартиры, Многие храбрецы, преданные делу Ленина-Сталина, верные дети социалистического отечества пали на полях сражения, спят вечным сном в братских могилах. Вечная слава, вечная память им!

Между 8 и 15 июня 1940 года части 90-й Краснознаменной стрелковой дивизии сконцентрировались у Эстонской границы. 17 июня части дивизии перешли государственную границу и, радостно встреченные трудящимся населением Эстонии, совершили поход до Пярну.

31 июля штаб дивизии был переведен в г. Вильянди, где находится по настоящее время. 19 августа дивизия включена в состав Прибалтийского особого военного округа. В этот же день вступил в исполнение обязанностей командира 90-й Краснознаменное стрелковой дивизии полковник Гринев.

Новые ответственные задачи стоят перед дивизией. Прибалтика – часть железного пояса обороны страны социализма. Капиталистический мир охвачен войной. Война бушует у самых границ Советского Союза.

Части дивизии ведут напряженную учебу, руководствуясь указаниями Маршала и Героя Советского Союза, Наркома обороны СССР тов. С. К. Тимошенко. Славные традиция финской войны не забыты. Командиры и бойцы закаляются для новых боев. Великие задачи могут в любой день быть поставлены перед частями 90-й Краснознаменной стрелковой дивизией. Есть все основания быть уверенными в том, что короткая и славная история молодой Краснознаменной Дивизии будет продолжена новыми прекрасными страницами, что дивизия выполнит любую задачу, которую поставят перед ней партия, правительство, товарищ СТАЛИН!

 

© Гроссман В.С. (наследники), очерк,1941

 

© Твардовский А.Т. (наследники), очерк,1941

                                 

                                 

 

                                     Список упомянутых в очерке военнослужащих.

 

 

 

 

 

Страница добавлена 16.05.2022